Обмен идеями – хорошая идея

Барьеры внешнеэкономических санкций ограничили импорт нефтегазового оборудования и доступность зарубежных технологий. Импортозамещение стало одним из ключевых трендов.
Между тем, новые реалии отнюдь не ставят крест на международном сотрудничестве в производственной сфере. В его продолжении заинтересованы профессионалы по обе стороны барьера. Правда, организовать эффективное взаимодействие стало сложнее.
Одним из наиболее эффективных инструментов информационного обмена и установления деловых связей традиционно являются международные выставки. Для представителей нефтегазовой отрасли России это, прежде всего, выставка «НЕФТЬ И ГАЗ»/MIOGE, которая давно зарекомендовала себя, как эффективная переговорная площадка. Именно здесь завязываются партнерские отношения, которые развиваются потом на протяжении многих лет. Причем, не только в области нефте- и газодобычи, но и в сферах производства оборудования и развития инфраструктуры. В условиях санкций роль и привлекательность выставочной площадки стала еще более значимой: здесь можно напрямую обсудить проекты локализации и трансфера технологий.
В преддверии выставки «НЕФТЬ И ГАЗ»/ MIOGE 2017 года ее организатор - Группа компаний ITE и «Нефтегазовая вертикаль» начали совместный информационный проект «Технологии без границ». На страницах журнала будет опубликована серия интервью с постоянными участниками и членами оргкомитета Российского нефтегазового конгресса RPGC, проводимого параллельно с выставкой. Сегодня наш гость -- исполнительный вице-президент группы компаний «НьюТек Сервисез», профессор Российского государственного университета нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина Валерий Бессель.

ИНТЕРВЬЮ
ВАЛЕРИЙ БЕССЕЛЬ
«Нью Тек Сервисез»

Ред.: Валерий Владимирович, введенные в отношении нашей страны внешнеэкономические санкции выдвинули на первый план задачу импортозамещения. Причем, оказалось, что мы не производим широчайшую номенклатуру продукции. Как такое могло случиться?
В.Б.: В свое время мало кто мог предположить, что Советский Союз прекратит свое существование в декабре  1991 года.  У нас не было опыта жить в рыночных условиях, были только наивные представления о том, что рынок очень быстро все сам отрегулирует и расставит на свои места. Конечно, технический и технологический потенциал Советского Союза был огромен -- СССР был одной из двух сверхдержав в мире. Напомню, что одной из важнейших характеристик сверхдержавы является способность производить весь спектр научно-технической и высокотехнологической продукции для собственного жизнеобеспечения и на экспорт.
В результате революционных изменений 1991 года к власти в государстве и владению основными государственными активами пришли элиты, которых многие эксперты совершенно справедливо относят к так называемой «компрадорской буржуазии», практически не связанной со страной, откуда они в кратчайшие сроки откачивали (ни в коем случае не путать со словом «зарабатывать») колоссальные деньги. Техническое и технологическое развитие страны практически остановилось на 10 лет, и сейчас это выросло в огромную, так называемую «отложенную» проблему технологического отставания России от развитых стран.
В начале 2000-х годов ситуация стала меняться в лучшую сторону, так как к власти в стране пришли так называемые «государственно образующие» элиты. Однако кардинально ситуацию в промышленном производстве это не изменило, ведь практически все собственники бывших государственных активов остались прежними.
Основные элиты 1990-х годов, теперь уже переквалифицировавшись в «капитанов российского бизнеса», продолжали по старой привычке инвестировать «короткие» деньги только в те бизнес-проекты, которые давали наивысший рост вложенного капитала в самые сжатые сроки.
К сожалению, производство нефтегазового оборудования, равно как и весь нефтегазовый комплекс такой огромной страны, как Россия, развивать на «короткие» и «дорогие» деньги невозможно. Как результат, мы столкнулись с проблемой, когда внутреннее производство нефтегазового оборудования и инструмента стало отставать от растущих потребностей нефтегазового комплекса страны.

Ред.: А не сгущаете ли Вы краски? Ведь российские нефтегазовые компании активно развиваются.
В.Б.: Рыночное перестроение нефтегазового комплекса у нас, действительно, произошло, а вот производство нефтепромыслового оборудования -- то, чем в свое время славился Советский Союз, который производил весь спектр оборудования, -- у нас упало.
Попытки возродить производство с «нуля» приводили к резкому удорожанию даже технически совершенного продукта, так как он начинает быть доступным по цене только в момент начала серийного производства, до которого еще надо дожить.
Без помощи добывающих компаний выйти на серию невозможно, так как они – заказчики. Но эти компании, пользуясь рыночной ситуацией, рисковать, как правило, не хотели и закупали на открытых тендерах все необходимое оборудование у иностранных производителей.
Наука и производство могут развиваться только в условиях, когда они востребованы и их продукцию покупают. А как провести НИОКР и опытно-промышленные испытания в условиях, когда объявляется тендер на приобретение оборудования, а нет ни времени, ни денег на развитие, потому что добывающим компаниям срочно нужно купить оборудование по оптимальной цене? Да еще в условиях, когда заказчик перекладывает на тебя максимум ответственности за возможную неудачу...
Поэтому, с учетом реалий свободного рынка, приходят на тендер компании из США, Европы, Китая, Индии, стран Юго-Восточной Азии, и продают свой продукт по оптимальному для заказчика критерию «цена-качество».
Часто задают вопрос, а почему же мы так не можем? Приходится объяснять, что, например, такая компания – лидер нефтесервисного рынка, как Schlumberger, порядка 10% своего бизнеса имеет в странах СНГ, то есть в странах с переходной экономикой (от плановой к рыночной), а весь остальной бизнес эта компания делает в странах с устойчивой и стабильной экономикой, что дает ей возможность постоянно развиваться.
А наши компании, традиционно ориентированные на внутренний рынок, от него же всецело и зависят. Выход же на международные рынки – дело крайне непростое и долговременное, так как все везде давно сбалансировано.
Можно понять и наши нефтегазовые компании, от стабильной работы которых во многом зависит как бюджет России, так и ВВП. Экспортный потенциал на 60-65% у нас формируется за счет продажи углеводородного сырья, не потому, что у нас нет иного продукта, просто объем других рынков для нашей продукции кратно ниже.
Отвоевывать мировые рынки у конкурентов, давно там присутствующих – дело не простое, но заниматься этим надо. Пока же именно наша отрасль дает основные валютные поступления, необходимые для модернизации экономики страны.
Нефтяные компании платят налоги, акцизы, налог на добычу полезных ископаемых… В принципе, им не до развития нефтесервисного рынка, хотя они всецело от него зависят.
Приведу пример. В отрасли по количеству получаемых в год патентов есть два мировых лидера – компании Schlumberger и PetroChina. PetroChina – это быстрорастущая добывающая компания, и наши китайские партнеры инвестируют огромные деньги в ее развитие. А Schlumberger – это нефтесервисная компания, которая имеет worldwide соглашения со всеми мировыми лидерами нефтегазодобычи, в том числе с Shell, BP, Total и т.д.
Ментальность менеджмента Schlumberger такова, что деньги, которые они зарабатывают, прежде всего тратятся на развитие и создание новых технологий. Эти технологии в первую очередь пойдут на удовлетворение потребностей той компании, которая заказала эти технологии – например, BP, а потом эти технологии и техника будут тиражироваться по всему миру. Поэтому Schlumberger так активно развивается – у них есть деньги для этого, и деньги эти они зарабатывают на заказчиках.
Мы, к сожалению, такими ресурсами не располагаем. Одна из причин недостаточных инвестиций в российский нефтесервисный рынок в том, что надо ждать, как минимум, 5 -10 лет, чтобы на вложенные деньги получить доход. А ментальность многих «капитанов российского бизнеса» осталась такой же, как в середине 90-х годов прошлого века -- образно говоря, на вложенный миллиард через год надо получить, как минимум, два.
Сейчас политические реалии таковы, что в мире идет жесточайшая конкурентная борьба. Как бизнес-партнер, Россия нужна Китаю, Индии, странам СНГ и Юго-Восточной Азии, странам Европы, Турции, ряду стран Ближнего и Среднего Востока, там, где мы традиционно присутствовали еще со времен Российской Империи. Мы, как конкуренты, прежде всего, не нужны США, здесь и есть причина нескончаемых санкционных ограничений. Это неизбежный процесс обычной конкурентной борьбы, обострившейся в последние годы. Ключевой тезис диалектического материализма -- бытие определяет сознание -- никто не отменял.
На самом деле, США и европейские страны не прекратили экспорт в Россию всего оборудования, он продолжается. Они выбирают точечно компании и регионы, которые составляют основу российского бизнеса, и именно эти компании и регионы подпадают под санкции.
Например, уникальное Южно-Киринское месторождение на сахалинском шельфе с огромным объемом доказанных запасов, которое значительно повышает привлекательность России как сырьевой державы для стран Азии. Именно это месторождение в 2014 году попало под адресные санкции США и Евросоюза, потому что это глубоководное месторождение, расположенное в замерзающем море.
Добывать там нефть и газ можно круглогодично, только используя подводное оборудование -- то, что мы когда-то начинали производить в бывшем Советском Союзе, и то, что мы потом никогда не пытались произвести, потому что это высокотехнологичное и дорогостоящее оборудование, производство которого требует огромных и долгосрочных инвестиций. Сейчас нам снова придется возвращаться к этому вопросу, но время-то потеряно!

Ред.: Такое оборудование сейчас только импортируется?
В.Б.: Да, только импортируется. Производят такое оборудование компании Cameron, FMС, международные гиганты, использующие очень серьезные технологии, которые необходимо применять, поскольку речь идет об экологической и безопасной добыче.
Как решить эту проблему? Для того, чтобы попытаться произвести это оборудование, требуются огромные консолидированные усилия всей страны.
Люди, которые понимают, как организовать производство этого оборудования, у нас есть -- талантливые ребята из России и стран СНГ работают в этих компаниях на различных позициях. Если им сделать «предложение, от которого они не смогут отказаться», то есть предложить условия лучше, чем в Cameron и FMC, то, уверен, они с удовольствием перейдут на работу к нам.
А самое главное – нужно создать производственную площадку с участием государственных компаний и частного бизнеса, с привлечением всех еще оставшихся в этом секторе бизнеса компаний из России и стран СНГ, способных производить подобные технологии. Надо начинать учиться тратить деньги «в долгую».
К счастью, сейчас меняется ментальность людей, приходят другие инвесторы и молодые талантливые специалисты, которые осознают, что им жить и развиваться в этой стране, и что Россия -- не просто «поляна для кормления», а это их страна, где они будут растить своих детей и внуков. И таких людей становится всё больше и больше.
Могу привести множество примеров, когда люди, у которых на сотни порядков денег меньше, чем у «капитанов» нашего бизнеса, тратят свои сбережения не на покупку яхт и замков в Англии или еще где-то, а покупают буровые станки, создают производственные площадки и начинают производить здесь высокотехнологичное оборудование. И один из примеров, которым я горжусь – это наша компания «НьюТек Сервисез». Мы всю свою жизнь проработали в нефтесервисном бизнесе, никогда и ни от кого не получали ни скважин, ни заводов – все зарабатывали сами.

Ред.: Как зарабатывали?
В.Б.: Кроме высокотехнологичных сервисных услуг, которые мы постоянно оказываем заказчикам при строительстве скважин, мы создали в России четыре завода по производству бурового оборудования и инструмента – завод полного цикла по производству долот PDC в Кургане, завод по производству винтовых забойных двигателей, буровых ясов и другого скважинного оборудования в Перми, производственную площадку в Самаре для систем скважинной телеметрии с электромагнитными каналами связи и производственный центр в Нижневартовске, где мы собираем, тестируем и обслуживаем телеметрические системы с гидравлическим каналом связи.
Сейчас мы серьезно работаем над созданием производства оборудования для закачивания скважин и работы в обсаженных стволах. Для того, чтобы это оборудование не выдумывать «с нуля», в 2015 году мы создали компанию Frontier Oil Tools с заводом в Хьюстоне, пригласили туда высококвалифицированных и опытных специалистов, имевших огромный опыт работы в ведущих международных компаниях. Создали первые образцы, которые успешно применили при креплении сложных S-образных скважин, строившихся для добычи углеводородов из ачимовских отложений здесь в 2016 году.
От момента создания нового производства до момента опытно-промышленного внедрения в России прошло чуть более года -- отличный для нашей отрасли результат! Теперь мы начали предлагать уже испытанное оборудование нашим заказчикам, и, как только спрос на него достигнет планируемой величины, мы тут же это производство разместим здесь – либо расширим один из наших заводов, либо купим новую производственную площадку и будем изготавливать в России это оборудование. Таким образом, мы оптимизируем и по времени, и по деньгам процесс создания нового оборудования.
Как исследователь, имеющий непосредственное отношение и к науке, и к разработке технологий, могу сказать, что это полное безумие – начинать выдумывать все самим. Все и всегда всё лучшее берут друг у друга.
Если я работаю в некоей компании, которая производит буровые долота, все мои патенты принадлежат этой компании, если я ухожу из этой компании, все мои знания остаются при мне. Мне достаточно что-то улучшить – и вот уже мы имеем более совершенное оборудование, которое не попадает под патентную защищенность предыдущего образца. Это знают все и все в мире используют.
Наши китайские партнеры при производстве своих систем вооружений и космической техники постоянно используют наши образцы. Американские партнеры, производя лучшие в мире гидравлические забойные машины, не стесняются говорить, что винтовые забойные двигатели и турбобуры – это изобретения советских ученых. Наши европейские партнеры, создавая исследовательский центр термоядерной энергетики во Франции, постоянно говорят, что «Токамак» - это изобретение советских ученых. Так развивается весь мир.
Поэтому, если глубоко задуматься, то локализация и импортозамещение – это, по существу, одно и то же. Если вы берете зарубежный образец, который не защищен патентом, и начинаете его производить, одновременно модернизируя и адаптируя под местные условия, то это и есть локализация производства. А импортозамещение – это процесс замещения импортируемого товара на производимый в России или странах Таможенного Союза.
Совершенно не важно для заказчика, кто этот товар придумал, довел его до массового производства. Важно, чтобы он всегда был доступен для потребления и предлагался по приемлемой цене.
Также очень важно, чтобы рядом с этим товаром всегда были сервисные инженеры производителя, которые могли бы помочь заказчику использовать его с максимальной пользой и могли вносить в товар все необходимые заказчику изменения и улучшения. И тогда всем будут хорошо – и государству, и заказчику, и производителю.

Ред.: Насколько в организации такого обмена полезны выставочные площадки?
В.Б.: Раньше я относился к выставочной деятельности негативно, не понимал, зачем она нужна. Сейчас абсолютно изменил свою точку зрения -- вижу, что это помогает. Всегда с удовольствием участвую и в оргкомитете выставки MIOGE, и в программном комитете Российского нефтегазового конгресса /RPGC, выступаю на конференциях, рассказываю об опыте нашей компании по реализации наиболее интересных проектов в отраслевых журналах, поддерживаю перспективные работы молодых специалистов. Это очень важный элемент создания правильного информационного пространства для нефтегазовой отрасли.
С огромным уважением отношусь к тому, что делает ITE. Компания одной из первых смогла показать, что специализированные отраслевые выставки являются отличной платформой для общения специалистов из разных стран, передачи знаний и технологий.
Выставка MIOGE – очень хорошая демонстрация того, что делается на рынке в настоящий момент, что рынок может предложить заказчикам. У людей есть возможность презентовать свою продукцию, и не просто показать образцы, а проводить семинары, рассказывать о перспективах использования продукции, чтобы специалист, который пришел к вам, понял, какие перспективы может дать оборудование через год, через два, и работал бы с вами с удовольствием.

Ред.: Ваше мнение: что лучше - бизнес-миссия или выставка?
В.Б.: Мне ближе выставочный формат. Как показывает практика, все представители компаний, производящих долота, убеждают заказчиков, что именно их долота - лучшие в мире и даже могут приплясывать и петь в процессе бурения. А на выставке, где представлены долота практически всех компаний-производителей, у меня как у специалиста, может сложиться понимание, какие компании я приглашу на тендер, как и с кем в сотрудничестве мне выстроить всю технологическую цепочку – от геологоразведки и бурения до переработки нефти. Вот в чем отличие выставки, особенно отраслевой.

Ред.: Как вы отнеслись к тому, что в 2017 году выставка «НЕФТЬ И ГАЗ»/MIOGEпереезжает на другую площадку?
В.Б.: На мой взгляд, абсолютно правильное решение. «Крокус Экспо» удобнее с точки зрения логистики. Привычная нам площадка «Экспоцентра» расположена в центре Москвы со всеми вытекающими отсюда проблемами – недостатком выставочных площадей, отсутствием или ограниченностью мест для парковки автомобилей и т.д.
Трудные времена пройдут, как это было уже не раз даже в моей жизни, к нам снова приедет огромное количество производителей, в том числе и оборудования для офшорной добычи, переработки, транспорта – в «Крокус Экспо» проблем с размещением крупногабаритных экспонатов не возникнет. Там просторные помещения и отличная выставочная площадка. Есть стоянки -- подземная и наземная, рестораны, концертный зал, где можно организовать прекрасную культурную программу.
«Экспоцентр» на Красной Пресне за многие годы проведения международных выставок MIOGE стал своего рода «намоленным» местом для нефтяников и газовиков России и мира, однако для проведения масштабных выставочных мероприятий с крупногабаритными образцами он становится проблемной площадкой.
Уверен, что руководители компаний, думающие о перспективах развития бизнеса в условиях жесточайшей конкуренции, прекрасно понимают, что усилия и затраты на участие в выставке окупятся сторицей.